Под-Московье - Страница 237

237

— Я все понимаю, — всхлипнула Нюта, — но поделать с собой ничего не могу. С тех пор я часто думаю — кто мы такие, чтоб выносить им приговор? Чем мы лучше их? Они точно так же хотят жить и заботятся о своих детенышах. Иногда даже лучше, чем люди о своих.

— Так уж жизнь устроена — или мы их, или они нас, — протянула Кошка. Про себя же она решила, что Нюта, пожалуй, симпатичнее, чем ей сначала показалось. И все же она, видно, избалованная и капризная, и толку от нее на поверхности, скорее всего, не будет никакого. Чуть что — сразу падает в обморок… Во внешности Нюты было что-то еще, что заставило Кошку приглядеться к ней повнимательнее. Лицо девушки было слегка осунувшимся, будто от усталости, зато глаза прямо-таки светились тепло и мягко. Кошке случалось уже видеть у женщин такие глаза.

— Ты замужем? — без обиняков спросила она. Нюта кивнула.

— Тогда может, объяснишь, как это вышло, что муж отпустил тебя на такое дело, когда ты ждешь ребенка?

Нюта вздрогнула, а затем словно плотину прорвало — и она принялась бессвязно что-то рассказывать, давясь слезами. Кошка поняла только, что муж о намечающемся прибавлении семейства пока ничего не знает, Нюта отправилась на Ганзу, не ожидая никаких опасностей, а сюда ее завлекли с помощью какой-то хитрости. Это как раз было неудивительно. «Какой же ты гад, Роджер!» — подумала Кошка. Теперь она уже не сомневалась, что там, наверху, Нюта явно будет обузой — глупо всерьез ждать от женщины каких-то подвигов в «интересном положении».

Так Кошка и сказала Роджеру, но у того было свое мнение.

* * *

Видимо, бывший капитан решил, что Кошка уже достаточно окрепла (хотя сама она так вовсе не считала), поэтому назначил дату их выхода на следующую ночь.

Днем Кошка пыталась поспать, но в голову, как назло, все лезли непрошеные мысли. Она вспоминала про малыша, оставленного у Регины на Октябрьской. Перед глазами стояло красное, сморщенное личико Павлика и то, как он бессмысленно махал перед собой крохотными ручонками. Что ждет этого младенца, если она не вернется? Регина, конечно, не злая, но она, похоже, себя-то прокормить не в состоянии, а если придется выбирать, то конечно, предпочтет своего малыша чужому. Еще Кошка вспоминала всех тех, кто погиб, как ей казалось, по ее вине, и терзалась дурным предчувствием, что эти смерти — не последние. Нюта тоже не добавляла радости — за эти дни она успела измучить Кошку, то и дело повторяя с мрачным видом, что на этот раз она, Нюта, обязательно погибнет. При этом — даже не пыталась ничего предпринимать, чтобы избежать уготованной ей участи.

Когда Кошка в очередной раз пыталась вздремнуть, Нюта разбудила ее, тряся за плечо. Кошка угрюмо уставилась на нее:

— Чего ты?

— Я, кажется, поняла, в чем дело, — всхлипывая, говорила Нюта. — Нет там на самом деле никакого монстра. Просто там, наверное, еще одно убежище, где остались другие выжившие, а местным хочется их оттуда выгнать. А насчет монстра они все выдумали. Нас посылают на убой. Это мне один мужик на станции сказал.

У Кошки отвисла челюсть. Нюта и раньше говорила странные вещи, но это было уже вообще ни в какие ворота. Может, в ее положении у женщин начинает ехать крыша?

— Главное, успокойся, — сказала Кошка перепуганной Нюте. — Мы по обстановке посмотрим. Ты только слушайся меня — я тебе буду говорить, что делать. Я наверху как дома — может, все и обойдется.

— Тогда говори громче, — всхлипнула Нюта, — а то я одним ухом плохо слышу. И левая рука плохо действует.

«Час от часу не легче», — подумала Кошка. А вслух спросила:

— Но правая-то работает? С оружием, если что, управиться сможешь?

— Да, мне показывали, как из автомата стрелять, — торопливо закивала Нюта.

— Вот и ладно. Я, если увижу, что совсем дело плохо, крикну тебе: «Беги!», а сама постараюсь прикрыть.

— Только у меня, когда волноваться начинаю, ногу сводит, — сообщила Нюта. — Это у меня с самого детства.

«Славная напарница будет у меня — хромая, тугая на ухо, с больной рукой, да еще беременная! Алика, святая заступница, спаси и помилуй нас, грешных! — подумала Кошка. — Кроме как на тебя, нам надеяться не на кого…»

И все же она постаралась, как умела, успокоить расстроенную Победительницу Зверя. Когда слегка присмиревшая Нюта наконец ушла, Кошка поняла, что до вечера сомкнуть глаз уже не удастся.

Роджер, как обещал, выделил им и сопровождающего. Это оказался немолодой уже мужик по кличке Дятел, производивший впечатление не шибко умного. Кошка уже немного знала его. Мужик был сутулым, молчаливым, и лишь когда его окликали «Дятел!», выказывал какие-то эмоции — презрительно, веско и с расстановкой произносил «Сам ты дятел!», чем очень веселил окружающих. Было у него и обычное, человеческое имя, то ли Петр Иванович, то ли Иван Петрович, никто толком уже не помнил, — кличка пристала к нему намертво. Кошка вновь убедилась, что рассчитывать им придется только на себя. Оставалась, конечно, вероятность, что мужик лишь прикидывается, а в нужный момент вдруг проявит чудеса ловкости и сообразительности.

— Ничего, девочки, как-нибудь выкрутитесь! — «обнадежил» их Роджер, вкладывая в руку Кошки небольшую черную коробочку с кнопкой. — Это вот тревожный сигнал, на всякий случай. Если, тьфу-тьфу, Дятел вдруг пойдет на зов монстра в его логово, подождешь сначала — вдруг вернется. А если не вернется, кнопочку нажмешь. Мы тут на станции сигнал услышим и будем знать, что вам подмога нужна. И прибежим вас вызволять. А на вас с Нютой я шибко надеюсь. Ты вот сумела устоять, зову не поддалась, да и она тоже девушка непростая. Может, все у вас и получится.

237